Статистика

        Rambler's Top100

Книга "Голос, живущий во мне" часть 10

26.10.2013

Продолжение.
СТАНСЫ К МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ

1.
За горою кричит печально
Пароходик – калика.
На горЕ– на гОре – молчанье
Громче всякого крика.
Белый свет прокляну – и всё же
От себя не отрину.
Я прошу – ты слышишь, прохожий? –
Помолись за Марину!..

2.
Осень в огонь замела букет
Поздних сухих цветов.
На колокольне в Елабуге
Нету колоколов.
На берегу паромщики
Картошку пекут в золе.
Блеклые колокольчики
Катятся по земле.

3.
Ветер, ветер, бродяга – ветер,
Что ж ты стал холоднее стали?
Неуютно на этом свете,
А на тот нас пока не звали.
Ветер, ветер, усталый странник,
Нелегко быть незваным гостем.
Где мы память свою оставим –
В чьём дому и на чьём погосте?

4.
Вольною быть – верною стать,
Сильною быть – грозной,
Пере-любить, пере-листать,
Пере-бороть – поздно!
Вера моя – воля,
Лики озёр – мои образа,
Певчие – ветры в поле,
Сила моя – гроза!

5.
Не изменит река течение,
Лёд, как шапку с чела, - долой!
Возвращение, возвращение
Из чужбины – к себе – домой!
Ностальгии – ни капли. Только лишь
Гляну в омут – темным-темно…
Всё равно – то ли Прага, то ль Париж?
Возвращение – всё равно!

6.
Что ж, в дорогу, сынок, в дорогу!
Знать бы – долго ль наш путь продлится?
Тело – дьяволу, душу – Богу,
Людям – выцветшие страницы.
То ли тройка в дорожной пыли,
То ли крест в ледяной купели…
Так ли мы безрассудно жили?
Так ли петь и любить умели?

7.
Польша – полымя, факел – Франция,
Тень от чёрных паучьих лап.
Эмиграция, эвакуация, -
Хорошо ещё – не этап.
Да и здесь жернова вращение
Не замедлят, гормя горя.
Не ко времени возвращение –
По записке секретаря…

8.
С каждым днём труднее к коммуне путь, -
Значит, больше в пути потерь.
Каждой ночью беда к кому-нибудь
Сапогами стучится в дверь.
Кайтесь, грешники! Индульгенция –
Только пуля в затылок.
Профессура, интеллигенция,
Чернозём пересылок.

9.
Тиран – узколобый демон,
В усах копошится мгла.
Где дом твой, Марина? Где он?
На родине – без угла.
Лампа коптит в подвале,
Выцвела зелень глаз.
Ася, Серёжа, Аля,
Как докричаться до вас?

10.
Письма – от случая к случаю –
Редкие, жданные гости.
Проволокой колючею
Заборы на Княж-Погосте
В землю вросли мёрзлую,
За камни цепляясь, за горы.
По северам – вёрстами –
Заборы, заборы, заборы…

11.
В очереди к окошку –
Дочка, невеста, брат
Вытоптали дорожку
Возле тюремных врат.
Крестного этот горше путь –
Всеми кругами ада.
Но пере-жить, пере-шагнуть,
Пере-бороть – надо!

12.
И снова – к столу, и вновь на слуху
Межа между строчками.
Поэту до сумерек, как на духу,
Дышать над подстрочником.
Он вещего слова не вымолвит зря, -
И только поэтому
Во все времена царёво – царям,
Поэту – поэтово.

13.
Что выдаст в поэте – Поэта?
Зелёный – рассеянный – взгляд.
Парит тополиное лето,
В Сокольниках липы шумят,
И жизнь начинается заново…
Но взорвана тишина!
На западе – злое зарево,
И страшное слово – война!

14.
Стёкла мутные, словно лёд,
Самолёты в прожекторах,
Рёв сирены, первый налёт,
Облака на длинных шнурах.
И ладонь прижимая к виску,
Ты гадаешь по сводкам сухим:
Неужели их пустят – в Москву?
Неужели сдадут её – им?..

15.
Только б, как прежде, стойкой быть –
Сердце в горсти.
Не до надежды – только бы
Сына спасти!
Душу свою и плоть свою –
Пере-корю,
Пере-воюю, пере-вью,
Пере-борю!

16.
Куда спешишь ты, одинокий,
Подобный тени пилигрим?
Ведут разбитые дороги
В сожжённый варварами Рим.
И пепел, разлетаясь, душит
Мольбу, сорвавшуюся в крик.
Твои б слова – да Богу в уши,
Но только – что Ему до них?..

17.
Отпусти, разойдись кругами
Хоть на пару часов, боль!
Пароходик ползет по Каме,
На пригорке – Чистополь.
Может, сбудется наконец-то
Правота вместо фальши?
Но в Чистополе нету места.
Вам в Елабугу – дальше.

18.
День заполняет собой пустоту,
Образовавшуюся в ночи.
Мы – светлячки на дневном свету,
Мы – стеарин стаявшей свечи,
Мы – уязвимая чья-то цель,
Сопротивленье движенью вспять.
Не состоится у нас дуэль!
Друг против друга не нам стоять!

19.
Точки над i расставляет рассвет,
Зеркало смотрит в дверной проём…
Не состоится у нас дуэт –
Слишком по-разному мы поём.
Что же, опять, как всегда, одна?
Всяк отмахнется, глаза отведёт.
>Не до поэзии, если – война…
И судомойкой никто не возьмёт.

20.
Была грозная – сильной, -
Сил не осталось.
Была верная – вольной, -
Волю отняли.
Было белое платье –
Поистрепалось.
Были песни – да нынче
Вспомню едва ли…

21.
Склянка чернил – вот она,
Столик возле стены.
Предана – но не продана:
Нету такой цены!
Нету цены отчаянью –
Платою за побег.
Там, за волной причальною
Скрылся Серебряный Век.

22.
Уголья в печи – чужие –
В Чехии, в Польше…
Где ещё жить, скажите?
Некому больше
Над Рильке корпеть, над Лоркой, -
Спи, баркарола!
Горенка – надвое – переборкой.
Пере-борола.

23.
Остаться одной, остаться –
Не всё ли равно, когда!
Потерянным иностранцам
И родина – лебеда.
На сердце – сплошные раны,
Счастье – забытый гость.
А в балке – четырёхгранный,
Крепкий, старинный гвоздь.

24.
Слово – как склянку – оземь,
Чтобы и смерть – не зря.
Завтра наступит осень,
Первое сентября.
А пароходы – страшные,
В Каме вода остыла.
Други мои вчерашние,
Не оставляйте сына!

25.
Всё, что пишу, безжалостно
Жгите, не издавайте,
Только прошу – пожалуйста! –
Сына не оставляйте!
Правда – страшнее вымысла,
Когда никому не нужен…
Мурлыга! Прости! Не вынесла.
Дальше было бы хуже.

26.
В платье лилового ситца,
Вскользь – через душу – трещина.
Кто это? Это царица? –
Нет, это просто женщина.
Веревкой – внахлёст – по вере!
На нитке, скоба, держись,
Чтоб не ломали двери
Те, что сломали жизнь.

27.
Отныне себе, как и вам, одна,
Забытая – где – Бог весть,
Простите, Марина Ивановна,
Что Ваша могила – здесь.
Под сенью осенних трав она,
Вдали от досужих мест.
Простите, Марина Ивановна,
Потерянный – нами – крест…

Март 2001 г.

Книга "Голос, живущий во мне" часть 9

26.10.2013

Продолжение.

ВЕТЕР С ВОСТОКА

Белый корабль под названьем «Надежда»
Ловит зюйд-ост парусами своими.
Значит, у нас всё в порядке, как прежде.
Белый корабль, оправдай своё имя!

Нас отучали надеяться долго,
В штормы бросали среди океана.
Ждали спасенья мы только с Востока
С солнцем, встающим из пены тумана.

Ветер с Востока, в океане безбрежном
Солнцем рождённый, разорви тишину!
Ветер с Востока, на тебя вся надежда!
От равнодушья ты очисти страну.

Город портовый – весёлый, речистый –
Грозная крепость над русским Босфором.
Лезут по склонам дома–альпинисты,
Нас, мореходов, встречают с укором:

Что же мы в трюмах везём из похода,
Бродим слепыми по белому свету,
Честь и отвагу российского флота
Сдав на металл за чужую монету?..

Тельник на ленты, сомнения – за борт!
Истину шторма принимая на веру,
Нам ли трусливо молиться на Запад,
К солнцу спиной повернувшись и к ветру?

Старый маяк то ли веху, то ль вешку
Высветил там, где смыкаются воды.
Белый корабль, подари нам надежду
На то, что мы так же сильны и свободны!

Ветер с Востока, в океане безбрежном
Солнцем рождённый, разорви тишину!
Ветер с Востока, на тебя вся надежда!
От равнодушья ты очисти страну.

Сентябрь 2005 г.

ДОБРЫЙ ВЕТЕР

Шла волна штормовая
На лихой абордаж.
И, корабль раздевая,
Ветер рвал такелаж.
К чёрту брошены трапы,
Не спастись парусам.
Кто попал ветру в лапы,
Тот не вырвется сам.

Но капитан легко, без грусти
Сказал: "Идём наверняка!
Наш ветер - добрый, он отпустит
И не погубит моряка".

А на севере вьюга
Заметает следы,
И на трассе без друга
Два шага до беды.
Здесь на землю этапы
Лютый ветер бросал.
Кто попал ветру в лапы,
Тот не вырвется сам.

Но одинокий путник тоже
Не лыком шит - он шепчет всё:
"Мой ветер - добрый, он поможет,
И не погубит, а спасёт".

Время валко и шатко -
Из полона да в плен.
С Сеньки сорвана шапка.
А ветра перемен
Веселы и не слабы -
Пыль по нашим глазам.
Кто попал ветру в лапы,
Тот не вырвется сам.

Но кто беспечно душу тратит
На всех по строчке, он пропел,
Что ветер - добрый, он подхватит
И на волне, и на тропе.

С этой верой под сердцем
Ты живи - и дай Бог
Со своим ветром спеться
И не сбиться с дорог!
Отдавая швартовы -
Не отдать корабля!
Мы услышать готовы
Голос ветра: "Земля!"

Ведь капитан легко, без грусти
Сказал: "Идём наверняка!
Наш ветер - добрый, он отпустит
И не погубит моряка".

Март 2010 г.

ПО ПРОХОДНЫМ ДВОРАМ ВЛАДИВОСТОКА

По проходным дворам Владивостока
ткёт осень золотую паутину,
И отступают вечные туманы,
и чайки ошалелые кричат.
Сентябрь-художник школьной акварелью
дописывает в сумерках картину,
Где призраком Летучего Голландца
горит звезда, как эльмова свеча.

По проходным дворам Владивостока
между камней сырых и молчаливых
По лестницам скрипящим, словно трапы
причаливших навеки кораблей,
Проходит осень. И восточный ветер,
соединяя воды двух заливов,
За островами пожинает бурю,
как злаки с колосящихся полей.

Я прохожу сквозь выгнутые арки,
дворы проходят сквозь меня, как кадры
Отснятого когда-то кинофильма
о детстве и о сказочных морях.
Но в полночь в бухте Золотого Рога
возникнут паруса Чёрной Эскадры,
И задымит на рейде «Петропавловск»,
а рядом с ним – не сдавшийся «Варяг»!

И я увижу сквозь дымы Цусиму,
позор и пораженье Порт-Артура,
И красные знамёна над Сучаном,
и триколор, простреленный свинцом,
И в Спасске паровозной топки пламя.
И то, что пуля – всё-таки не дура,
Докажет мне конвой на пересылке
и новый век с ухоженным лицом.

По проходным дворам Владивостока
домохозяек греет бабье лето,
На бельевых веревках сохнут вещи,
попавшие недавно под тайфун,
И школьники поют о бригантине, -
и очень обнадёживает это,
Поскольку доброта – неизмерима,
а лиха, как известно, - только фунт.

Июнь 2003 г.

* * *

Рождественский сумрак в каминной золе,
Свеча сиротливо ссутулена.
Две книги живут у меня на столе -
Ахматова и Ахмадулина.
Со звоном кандальным на тонких руках
Браслеты. Затем ли вы грезили
Крылами - двумя междометьями “ах”,
Два ангела русской поэзии?..

Декабрь 1996 г.

РЕКВИЕМ СЕРЕБРЯНОМУ ВЕКУ

Колба времени треснула. Кап
лет
Ртуть на кафель полсотни лет кряду.
За кулисами мечется Гамлет,
Хриплым голосом требует яду.

Монолог - и обрыв с полуслова,
Выгребная зловещая яма -
Беспокойный приют Гумилёва,
Безымянный приют Мандельштама...

Ни креста, ни погоста, ни свечки.
Любо видеть свинцовому веку,
Как текут наши Чёрные речки
И сливаются в Чёрную реку:

Декорации, книги, картины...
И нахмурив белёсые брови,
Пражский Рыцарь с чертами Марины
По убогой Елабуге бродит,

Что-то ищет, а что - непонятно:
То ли тени вокруг, то ли люди.
В колбе треснувшей время иссякло.
Лишь на кафеле - капельки ртути.

Декабрь 1995 г.

Книга "Голос, живущий во мне" часть 8

26.10.2013

Продолжение.

* * *

За тысячу лет мы мудрее не стали,
Всё верим в знахарство, в астрал, в колдовство.
А в кого верит пуля – в Аллаха, в Христа ли,
Когда покидает наскучивший ствол?
Сжигая хранимый веками папирус,
Мы ходим по плитам забытых могил.
Нас всех неизвестный компьютерный вирус
За десятилетье в рабов превратил.

И снова мы впадаем в крайности,
Но гаснет сбитая свеча.
У смерти нет национальности,
И Бога нет у палача.
Земля под нами опрокинулась,
С себя сметая всё подряд.
И впереди опять враги у нас,
А за спиной – заградотряд.

«Нас предупреждали, что мы на Востоке,
Но бьёмся при этом за землю свою», –
Сказал мне безногий парнишка в Моздоке –
Единственный выживший в первом бою.
В ту первую зиму начальников гордых
И бравых солдат Грозный город ломал.
Теперь это – город отчаянных мёртвых,
Которые бьются за каждый подвал.

Рискую сбиться на банальности,
В который раз уже крича:
У смерти нет национальности,
И Бога нет у палача!
Пока не выветрится ложь, никак
Нам не закончить ту войну.
Мы все у времени в заложниках
И у безвременья в плену…

Ноябрь 2002 г.

ОФИЦЕРСКИЙ РОМАНС

Офицерский романс, пулей сорванный с ветки
Уцелевшей берёзы у края села, -
Он для тех, кто вернулся живым из разведки,
И для тех, чьи сердца догорели дотла

В новой «тридцать четвёрке» ли, в стареньком ЛаГГе
Или в Новороссийском разбитом порту.
Он для тех, кто шинели сменил на телаги
И ушёл в лагеря в сорок пятом году…

Эх, дороги, дороги, полуторки, эмки,
Продувные теплушки, трофейная пыль!
И бойцу-туляку руки девушки-немки
Поднимают упавший на камни костыль…

Офицерский романс – не салонная песня,
Под наркомовский «чай» разговор по душам.
Где-то Невский проспект, где-то Красная Пресня…
Багровеет с Баграма осколочный шрам.

Офицерский романс на афганском распутье.
Осторожней, бача, не споткнись на тропе!
На том свете, сынок, есть хорошие люди,
Но не стоит спешить к ним навстречу тебе.

Эх, дороги, дороги, без водки похмелье.
У «шестёрок» штабных не болит голова.
И бойца, что «отбился» в Аргунском ущелье,
У «тюльпана» встречает девчонка-вдова…

Офицерский романс – непопсовые строки,
Разлетелись шары на бильярдном столе.
Штабеля домовин на вокзале в Моздоке -
Для пока что живых в первом Грозном котле…

По колено в походной пыли поколенья,
И по свету разносит дорогами нас.
Под ветрами штормов, перемен, безвременья
Дай нам сил устоять, офицерский романс!

Январь 2010 г.

МОИ ТОВАРИЩИ

Мои товарищи поют
В столице или на краю
Земли и неба.
Кто в коммунальной, кто в своей
Норе без окон и дверей
Живёт – не тужит,
Кто жизнь тащит на горбу,
А кто-то разделил судьбу
Бориса, Глеба…
Их голоса зачехлены,
Но и оттуда звон струны
Ничуть не глуше.

Мои товарищи не спят,
Поскольку – вечный неформат
Для лож Прокруста.
Один хрипел на целый свет.
И хоть его давно уж нет,
Он петь не бросил.
Другому нипочём года,
И в его залах никогда
Не будет пусто.
А третий рвался на рожон
И, пулей в сердце поражён,
Умчался в осень…

На морском берегу
Мы ловили ветра,
Ожидая хорошей погоды.
Сорок лет на бегу.
Где же наша пора –
Туз козырный из новой колоды?
Где очаг на холсте,
Прикрывающем дверь
За кулисы Большого театра?
В каждом жёлтом листе –
Доля горьких потерь,
Но за флагманом - наша эскадра.

Мои товарищи живут,
И выбор - пряник или кнут –
Для них не выбор.
Пройдя афганскую войну,
Друг дома часто, как в плену,
На волю рвётся.
Он за баранкой – царь и бог,
А за окном – то Бодайбо,
То Тверь, то Выборг.
А там, в стране без холодов
Слепят сквозь лопасти винтов
Четыре солнца.

Мои товарищи – бойцы.
Не бандюганы, не дельцы,
За каждым – сила
И двор с потрёпанным мячом, -
Ему штрафные нипочём:
Голкипер – профи!
И мне чуть радостней, когда
Вновь ударяет не туда
Судьба – мазила,
И на полях черновика
Рисует юная рука
Девичий профиль.

На морском берегу
Мы ловили ветра,
Ожидая хорошей погоды.
Столько лет на бегу…
Вот и наша пора –
Туз козырный из новой колоды,
Вот очаг на холсте,
Вот открытая дверь,
Сцена очень Большого театра.
На осеннем листе –
Горький список потерь,
Но во флагманском строе эскадра!

Август 2009 г.

Книга "Голос, живущий во мне" часть 7

26.10.2013

Продолжение.

ЧЁРНО-БЕЛЫЙ КЛИП

Кепочку на брови – и вперёд.
Клёши подметают тротуар.
Там, в семидесятых меня ждёт
Бой «восьмёрка» стареньких гитар.
Ордена вручают в «Новостях», -
Что ж, таков порядок и закон.
Отошли пластинки «на костях»,
И гремит Высоцкий из окон.

Ключ под ковриком, – доверчивые годы!
Пионерия макулатуру тащит
И тома вождей в обмен на Вальтер Скотта.
И народ пешком с кошёлками – на дачи.
Первомай шумит, флажки на каждом доме,
И Герой-генсек скрипит на Мавзолее.
И не верится, что время на изломе
Станет яростней, свободнее, но злее…

Три копейки брошу в автомат,
Газировки выпью, а стакан
Сполосну, поставлю – и назад,
В века ХХI-го канкан.
Караоке в парке заорёт,
Ухари на джипе пролетят.
Я надвину кепку – и вперёд
По прямой, куда глаза глядят.

Сквозь огни реклам и кованые двери,
Сквозь циничный бред ведущего ток-шоу –
В мир, где, как всегда, Москва слезам не верит
И с букетами идут ребята в школу.
Дядя с долларом – ещё карикатура.
Дефицит вещей, избыток анекдотов,
Космонавтика и лирика – не дура,
И над городом из труб дымы заводов.

На листе росинка, словно ртуть.
Чтоб её заметить в первый раз,
Нужно до отказа повернуть
Ручки «громкость», «яркость» и «контраст».
В чёрно-белом клипе мой трамвай
Прозвенит и канет в тишину.
Я надвину кепку – и гуд бай! -
Снова в ХХI век шагну.

Подустали мы от бешеной погони:
Кто-то сани прёт, а кто-то катит санки.
Где вы, верные испытанные кони
И толпа у касс Театра на Таганке?
Где ты, девочка в потёртых польских джинсах,
За которые тебе влепили «неуд»?
Золотой плавник давно на солнце высох,
Но опять старик забрасывает невод…

Что же это было? Вот вокзал.
В кассе взять билетик – да и в путь.
В парке каждый камень – пьедестал,
Гипсовым горнистам не заснуть.
Кепочку сожму я в кулаке,
Как лобастый гений всех времён.
А вдоль тротуара налегке
Осень красит клёны в цвет знамён.

Я не вижу здесь причин для ностальгии.
Всё меняется – и времена, и люди.
Просто нравятся прогулки мне такие
Разноцветные, как звёздочки в салюте.
Брошу кепку я на вешалку в прихожей –
Головной убор, связующий два мира.
За окном домой торопится прохожий.
До свидания, до нового эфира!

Март 2006 г.

УХОДЯЩАЯ СКАЗКА

Кошка лакает воду из блюдца.
Солнышко над головой.
Люди уходят, но – остаются
Снегом, листвою, травой,

Ветром осенним, звоном трамвая,
Шумным теченьем реки,
Ясные знаки нам посылая,
Небытию вопреки.

Вздрогнем, поднимем полные чаши!
Зря ли мы шли напролом?
И подпоют нам ангелы наши,
Сидя за общим столом.

В сумерках лета мы разминёмся
На Патриарших прудах
У турникета – и не вернёмся
Больше уже никуда.

Крылья крылатки, кресло Крылова,
Воланда чёрная трость…
Стрелка-секунда острого слова
Время пронзила насквозь.

Ниткой суровой небо зашей-ка, -
Сыплется сверху драже.
Вот полынья твоя, Серая Шейка, -
Родина птичьей душе.

Кошка заснула, лапкой прикрылась.
Скоро наступит зима…
Время на ощупь, небо на вырост,
Снегом полны закрома.

Город на горке, горна гортанный
Голос крапивинских книг,
Сумка Гайдара, дальние страны,
Вечер к окошку приник…

Люди уходят, песни уходят…
Что остаётся? Река,
Берег песчаный да пароходик.
С палубы машут: «Пока!»

Лето на крыльях утки уносят
К тем, кто заждался тепла.
Нам остаётся светлая осень.
Сказка, куда ты ушла?..

Июнь 2007 г.

* * *

Это время не будет твоим никогда -
Вот такая беда, повзрослевший Малыш…
Ты, как деньги, на ветер швыряешь года:
То немного отстанешь, то вдаль убежишь,

То сидишь у раскрытой фрамуги всю ночь.
Пробегающий поезд шумит вдалеке.
Смотрит сказки во сне семилетняя дочь,
И пластмассовый компас блестит на руке.

И как будто бы ты засиделся в гостях, -
Чай с вишнёвым вареньем не сладок на вкус.
Улетел, не простившись, весёлый толстяк,
Его домик на крыше давно уже пуст.

Только зря ты к стеклу головою приник.
Вон пылится в углу пара стареньких лыж.
Не грусти! Это детское время, старик.
Не горюй! Это взрослая сказка, Малыш!

Февраль 2001 г.

МАЛЬЧИК СО ШПАГОЙ

Владиславу Крапивину

Легион не сбивается с шага,
Строем двигаясь в небытиё.
Повзрослевший мальчишка со шпагой,
Ненадёжно оружье твоё.

Сопредельности

Книга "Голос, живущий во мне" часть 6

26.10.2013

Продолжение.

* * *

Откуковало лето жаркое,
Отбарабанили дожди,
Прошел сентябрь по полю жатвою
И сжался жалобно в груди.

Пожухли краски поздней осени,
Застыло зарево зари.
И только там, на дальнем озере
Костры не гасят рыбари.

Я не умею ждать и мучиться -
Авось, когда-то повезёт.
Махну рукой, куда получится
Сорвусь, уеду - вот и всё.

Не стану ставни заколачивать -
Мне это, право, ни к чему:
Быть может, кто-нибудь удачливый
В моём поселится дому.

Пусть приведёт его распутица, -
Лишь бы дорогу он нашёл.
Пусть у него всё образуется,
Пусть ему будет хорошо.

Из печки искорка не выстрелит,
Зима не вломится в окно.
А кто, когда дом этот выстроил -
Не всё ли, в сущности, равно?..

Ноябрь 1999 г.

ПАМЯТИ ВАСИЛИЯ ШУКШИНА

Ставень скрипнет на ветру на осеннем,
Птица крикнет, - я окно приоткрою.
Завтра будет у меня воскресенье,
Завтра всё пойдет на лад, - пир горою.

Будет полный дом гостей - полной чашей,
И гармоника округу разбудит,
Загуляет, запоёт да запляшет.
Но меня в кругу весёлом не будет.

Я оставил все земные заботы,
И веселье мне теперь - не веселье.
Я своё отгулевал до субботы,
Я своё отвоевал воскресенье.

И стою один, а время проходит,
Год за годом подрубая под корень.
И плывёт мой голубой пароходик
В степь донскую, как в открытое море.

Побежать бы мне туда, на траве лечь,
А до третьих петухов - в дом обратно.
Звякнет стремя у костра. Тимофеич,
Ты ли это, атаман, кровный брат мой?

Принимай таким, как есть, Бог с тобою!
Срок подходит в облака окунуться.
Что-то зелье у тебя не хмельное:
Не забыться, не заснуть, не проснуться...

Ставень скрипнет на ветру, протабанит
Ночь сырую, как весло, засмеётся.
И душа, как мотылёк в стылой бане,
В ковш с водою упадёт, захлебнётся.

Долго будет биться ветер осенний
В окна тёмные с тоскою напрасной.
А потом придет моё воскресенье
С горькой ягодой - калиною красной.

Сентябрь 2000 г.

* * *

Снег да снег, да сумерки студёные,
Степь да степь, да сонное село.
Да ворот засовы воронёные
Не скрипят. Скорей бы рассвело!..

Щурит очи ночь - сова полярная,
Ей самой сегодня не до сна.
Что ж ты, ночь, такая непроглядная?
Мне на утро что ты припасла?

Может, кликнут бубенцы весёлые:
Отворяй, не мешкай, мил-дружок!
Может, скрипнут саночки казённые,
На дорожку выпадет снежок.

Конь заржёт, ещё не зная поводу,
Я в ответ тихонько рассмеюсь
Да возьму ведро, отправлюсь по воду,
Ледяной, колодезной напьюсь.

Позабуду всё, что было - не было.
Всё, что было - позабыть невмочь.
Я вдохну тепла печного, хлебного.
Не зови меня с собою, ночь!..

Ноябрь 2002 г.

РЯЗАНЬ

Так живёшь – как наотмашь рубишь
Сухостой на своём пути.
Переправою через Трубеж
Довелось ли тебе пройти
На тот берег высокий, древний,
Где былинные люди спят,
Где берёзовые деревни
И рябиновый листопад?

По дороге в ухабах рыжих
«Жигулёнок» несётся вскачь.
Жеребёнок без мамки выжил, -
Так расти скакуном, не плачь
Под вожжами ямщицкой морды,
В табуне под куриный смех.
Оставайся красивым, гордым
И крылатым – один за всех!

С тем прокуренным едким смехом
Как делить эту осень, брат?
Ты когда-то искать уехал
Лучшей доли в престольный град,
Чтобы даже в кабацкой скуке,
Как на самом честном пиру,
Спеть – и в песне раскинуть руки
Перед церковью на Яру.

Скол на белой стене – как рана,
В круг поленница на дворе.
Лик апостола Иоанна
В Богословском монастыре,
Сделай так, чтобы мы проснулись
В добром здравии и в любви,
И ухабы рязанских улиц
Первым снегом благослови.

Ноябрь 2008 г.